Дамоклов меч над ОРД

Человечество на протяжении всей своей истории постоянно совершенствует средства коммуникации. На смену сигнальным кострам, барабанам, курьерам и голубям пришли почта, телеграф, телефон, радио, телевидение. Ныне мы вступили в век – сказался привычный штамп мышления, наверняка очередная смена придет куда быстрее – компьютерных технологий и Интернета. Возможности общения выросли на порядки. Но новация, в отличие от предыдущих, инициировав революцию в науке и технике, одновременно внесла очередные изменения в существующие формы преступности.

Я не оговорился. Ставший общепризнанным термин «киберпреступность», «интернет-преступность» не отражает какие-либо изменения в сложившейся структуре преступности, перечне ее видов. Это та же кража, мошенничество, торговля наркотиками, оружием, людьми и др., где компьютер и Интернет выступают в роли средства реализации преступного умысла. Нет ничего принципиально нового и в составах собственно компьютерных преступлений: все виды вмешательства в деятельность компьютерных систем по конечной направленности преступного умысла – не что иное, как подлог документов. Детали есть, но главное очевидно.

Теоретики уголовного права не увидели или проигнорировали данную специфику. В результате в заполнивших Уголовный кодекс новых составах преступлений при оценке общественной опасности деяний утрачено (в конкретных случаях) тождество компьютера с отмычкой или цыганкой, требующей позолотить ручку – специфика некоторых санкций объяснению не поддается.

Извечная – вот тут точно вековая – беда, в том, что разработчики новой техники и технологии, обоснованно видя их прогрессивность, игнорируют, не просчитывают возможность использования этих достижений вопреки интересам общества. Так было с открытием радиации, приведшим к созданию атомной бомбы, так сталось с кибернетикой, породившей всплеск преступности. Может естествоиспытателям на первых стадиях исследований такой прогноз сделать было трудно, но ученым и практикам, специализирующимся на борьбе с преступностью, подобная оплошность не простительна. К сожалению, не наблюдалась особая активность тогда, когда киберпреступность только начала проявляться, не наблюдается она в должной мере и сейчас.

Надо признать, полноценных методик предупреждения, пресечения и раскрытия этого вида преступлений еще нет. Корень зла в недопонимании главного: новая технология преступлений требует адекватной технологии борьбы с ними. Следователь, какими бы криминалистическими методиками его не вооружили, будет беспомощен, пока не заработают на полную силу, не пополнятся высококвалифицированными специалистами действующие в системе МВД Украины управления информационных технологий. Создание аналогичных подразделений в органах прокуратуры требует дополнительной аргументации, но при любых условиях попытки ликвидировать их в органах МВД недопустимы.

Не буду объяснять фактические причины. Даже формально, УПК относит к компетенции прокуратуры негласные следственные (розыскные) действия после обнаружения преступления, а органы МВД в числе других задач, занимаются поиском информации о еще не выясненных преступлениях. В части же интернет-преступности основная нагрузка ложится именно на управления информационных технологий МВД Украины и соответствующие подразделения СБУ.
Определенный опыт раскрытия киберпреступлений есть. Но приходится признать: в большинстве они раскрываются доморощенным способом.

Например, открытым текстом некий Вася, житель Луганской области, предлагал продать оружие и боеприпасы времен Великой отечественной войны, добытые чёрными археологами. Конспиратор он был слабый: запустил сайт через Мыс доброй надежды, но на нем же оформлял заказы на покупку бытовых вещей. Найти его по этим следам – дело техники. Применялись и более трудоемкие методы. В крайнем случае задействовали оперативную игру в роли покупателя. Однако всё это – рыбная ловля на удочку, современные технологии позволяют вооружить оперативные подразделения «сетями» и «неводами». Для этого требуется дать социальный заказ крупным научным институтам, специализирующимся на разработке компьютерной техники и программного обеспечения, полнее использовать иностранный опыт.

Масштабные результаты, надеюсь, получим в ближайшем, но все же будущем.

Однако есть неотложная, актуальнейшая задача, которую надо было решать еще вчера, а она осталась нерешенной и сегодня – это определение процессуального статуса интегрированных информационно-аналитических систем, используемых в оперативных целях в МВД Украины. Пионером их разработки и практического применения в нашей стране является ГУМВД Украины в Луганской области. В незначительной мере причастен к этому и автор[1]. Зная систему не понаслышке, могу утверждать, что ее разработка и эксплуатация осуществлялась и продолжает осуществляться с грубейшим нарушением всего сонма законов о защите персональных данных и других прав человека.

Но неоспоримый факт: с помощью ИИАС ныне, в буквальном смысле слова не выходя из кабинета, раскрывается около трети преступлений, в том числе «глухари» — преступления прошлых лет. Практически все так называемые интернет-преступления невозможно было бы раскрыть, не используя эту новую технологию.

Ожидания, что проблем решиться с принятием нового УПК, не оправдались, а висящий над разработчиками Дамоклов меч обвинений в нарушении прав и свобод граждан препятствует полноценному тиражированию ИИАС в повсеместную практику работы правоохранительных органов. В концепции ОРД проигнорирован основной постулат: нет абсолютных прав и свобод. В обществе все граждане связаны воедино, зависят друг от друга. Гиперболизация прав одних неминуемо приводит к ущемлению их у других. В максимальной мере данная формула реализуется в сфере борьбы с преступностью, где потерпевший становится вдвойне потерпевшим, лишается своего права на быстрое наказание преступника и полное возмещение причиненного вреда из-за законодательных ограничений реализации потенциала ОРД.

Почему мы декларируем в Конституции равенство всех граждан перед законом и одновременно бесцеремонно, грубо нарушаем этот постулат, процессуально ограничивая возможность поведения негласных оперативно-розыскных мероприятий только по тяжким преступлениям? Новоявленный нувориш оставил кейс с сотней тысяч долларов на сидении незапертой машины, чем воспользовался прохожий. Потерпевший раздумывал, стоит ли поднимать шум по поводу утраты не столь значительной для него суммы, и подал заявление в милицию только на третий день после случившегося – вся мощь ОРД будет задействована на полную силу. А когда у старушки украли козу – единственный источник её существования – этим, в лучшем случае, займется участковый.

Как парадокс, та же ситуация закономерно аукнулась в борьбе с интернет-преступностью: основное внимание уделяется резонансным преступлениям. Но опытные преступники давно уже дробят крупные аферы на «старушкиных коз», работают на разных сайтах и избегают ответственности.

Не стоит кривить душой: санкционирование судом обыска, прослушивания телефонных переговоров и др. – это формальность, свидетельство лишь вынужденного сегодня недоверия к профессионализму работников правоохранительных органов. Что изменилось? Провозгласили: санкцию дает суд. Но суд это не помещение, а процесс, в котором участвуют заинтересованные стороны. Судья и суд в рассматриваемой ситуации – понятия не однородные. Суд – это состязательность, непосредственное исследование сторонами первичной информации, представленной на рассмотрение.

Должностное лицо, уполномоченное санкционировать проведение ОРМ, хотя и именуется судьей, реально таковым не является. Он не исследует необходимую информацию в первооснове, а ограничен закрытой информацией об информации – документами, составленными заинтересованными лицами. Насколько эти документы соответствуют действительности – дело совести и ответственности их составителя. Оценка события «по слухам» — наиболее точная характеристика того, что происходит в суде. Фактически мы создали плохенький дубликат прокурора, надели на него судейскую мантию и пересадили в здание суда. На том демократия закончилась.

Плодим контролера над контролером, надзирающего над надзирающим, порождая тем самым безответственность и непосредственного исполнителя, и надзирающего. Наглядная иллюстрация: до принятия нового УПК прокурор Луганской области направил представление начальнику УМВД с обвинением в необоснованности части ходатайств перед судом о санкционировании проведения оперативно-розыскных мероприятий. Факт имел место. Но все эти ходатайства были предварительно санкционированы прокурором (той самой «вдовой, которая…»). Подобных примеров множество. Контроль или надзор нужен, но незачем сводить его к видимости.

Проблема борьбы с Интернет-преступностью – это проблема совершенствования процессуального статуса ОРД, и ее надо решать.

Литература:

1. Гуславский В.С., Задорожный Ю.А., Розовский Б.Г. Информационно-аналитическое обеспечение раскрытия и расследования преступлений. Луганск: Изд-во ТОВ «Елтон-2», Монографія. – 2008. – 136 с.